Форум » Зеркальная комната » А.П.Чехов. Мифы о женщинах » Ответить

А.П.Чехов. Мифы о женщинах

Яблонька: Предлагаю обсудить рассказ А.П.Чехова, который произвел на меня сильное впечатление ЗНАКОМЫЙ МУЖЧИНА Прелестнейшая Ванда, или, как она называлась в паспорте, почетная гражданка Настасья Канавкина, выписавшись из больницы, очутилась в положении, в каком она раньше никогда не бывала: без приюта и без копейки денег. Как быть? Она первым делом отправилась в ссудную кассу и заложила там кольцо с бирюзой - единственную свою драгоценность. Ей дали за кольцо рубль, но... что купишь за рубль? За эти деньги не купишь ни модной, короткой кофточки, ни высокой шляпы, ни туфель бронзового цвета, а без этих вещей она чувствовала себя точно голой. Ей казалось, что не только люди, но даже лошади и собаки глядят на нее и смеются над простотой ее платья. И думала она только о платье, вопрос же о том, что она будет есть и где будет ночевать, не тревожил ее нисколько. "Хоть бы мужчину знакомого встретить... - думала она. - Я взяла бы денег... Мне ни один не откажет, потому что..." Но знакомые мужчины не встречались. Их не трудно встретить вечером в "Ренессансе", но в "Ренессанс" не пустят в этом простом платье и без шляпы. Как быть? После долгого томления, когда уже надоело и ходить, и сидеть, и думать, Ванда решила пуститься на последнее средство: сходить к какому-нибудь знакомому мужчине прямо на квартиру и попросить денег. "К кому бы сходить? - размышляла она. - К Мише нельзя - семейный... Рыжий старик теперь на службе..." Ванда вспомнила о зубном враче Финкеле, выкресте, который месяца три назад подарил ей браслет и которому она однажды за ужином в Немецком клубе вылила на голову стакан пива. Вспомнив про этого Финкеля, она ужасно обрадовалась. "Он наверное даст, лишь бы только мне дома его застать... - думала она, идя к нему. - А не даст, так я у него там все лампы перебью". Когда она подходила к двери зубного врача, у нее уже был готов план: она со смехом взбежит по лестнице, влетит к врачу в кабинет и потребует 25 рублей... Но когда она взялась за звонок, этот план как-то сам собою вышел из головы. Ванда вдруг начала трусить и волноваться, чего с ней раньше никогда не бывало. Она бывала смела и нахальна только в пьяных компаниях, теперь же, одетая в обыкновенное платье, очутившись в роли обыкновенной просительницы, которую могут не принять, она почувствовала себя робкой и приниженной. Ей стало стыдно и страшно. "Может быть, он уж забыл про меня... - думала она, не решаясь дернуть за звонок. - И как я пойду к нему в таком платье? Точно нищая или мещанка какая-нибудь..." И нерешительно позвонила. За дверью послышались шаги; это был швейцар. - Доктор дома? - спросила она. Теперь ей приятнее было бы, если бы швейцар сказал "нет", но тот, вместо ответа, впустил ее в переднюю и снял с нее пальто. Лестница показалась ей роскошной, великолепной, но из всей роскоши ей прежде всего бросилось в глаза большое зеркало, в котором она увидела оборвашку без высокой шляпы, без модной кофточки и без туфель бронзового цвета. И Ванде казалось странным, что теперь, когда она была бедно одета и походила на швейку или прачку, в ней появился стыд и уж не было ни наглости, ни смелости, и в мыслях она называла себя уже не Вандой, а как раньше, Настей Канавкиной... - Пожалуйте! - сказала горничная, провожая ее в кабинет. - Доктор сейчас... Садитесь. Ванда опустилась в мягкое кресло. "Так и скажу: дайте взаймы! - думала она. - Это прилично, потому что ведь он знаком со мной. Только вот если б горничная вышла отсюда. При горничной неловко... И зачем она тут стоит?" Минут через пять отворилась дверь и вошел Финкель, высокий черномазый выкрест, с жирными щеками и с глазами навыкате. Щеки, глаза, живот, толстые бедра - всё это у него было так сыто, противно, сурово. В "Ренессансе" и в Немецком клубе он обыкновенно бывал навеселе, много тратил там на женщин и терпеливо сносил их шутки (например, когда Ванда вылила ему на голову пиво, то он только улыбнулся и погрозил пальцем); теперь же он имел хмурый, сонный вид и глядел важно, холодно, как начальник, и что-то жевал. - Что прикажете? - спросил он, не глядя на Ванду. Ванда поглядела на серьезное лицо горничной, на сытую фигуру Финкеля, который, по-видимому, не узнавал ее, и покраснела... - Что прикажете? - повторил зубной врач уже с раздражением. - Зу... зубы болят... - прошептала Ванда. - Ага... Какие зубы? Где? Ванда вспомнила, что у нее есть один зуб с дуплом. - Внизу направо... - сказала она. - Гм!.. Раскрывайте рот. Финкель нахмурился, задержал дыхание и стал рассматривать больной зуб. - Больно? - спросил он, ковыряя в зубе какой-то железкой. - Больно... - солгала Ванда. - "Напомнить ему, - думала она, - так он наверное бы узнал... Но... горничная! Зачем она тут стоит?" Финкель вдруг засопел, как паровоз, прямо ей в рот и сказал: - Я не советую вам плюмбуровать его... Из етова зуба вам никакого пользы, всё равно. Поковыряв еще немножко в зубе и опачкав губы и десны Ванды табачными пальцами, он опять задержал дыхание и полез ей в рот с чем-то холодным... Ванда вдруг почувствовала страшную боль, вскрикнула и схватила за руку Финкеля. - Ничего, ничего... - бормотал он. - Вы не пугайтесь... Из этим зубом вам всё равно мало толку. Надо быть храброй. И табачные, окровавленные пальцы поднесли к ее глазам вырванный зуб, а горничная подошла и подставила к ее рту чашку. - Дома вы холодной водой рот полоскайте... - сказал Финкель, - и тогда кровь остановится... Он стоял перед ней в позе человека, который ждет, когда же наконец уйдут, оставят его в покое... - Прощайте... - сказала она, поворачиваясь к двери. - Гм!.. А кто же мне заплатит за работу? - спросил смеющимся голосом Финкель. - Ах, да... - вспомнила Ванда, покраснела и подала выкресту рубль, вырученный ею за кольцо с бирюзой. Выйдя на улицу, она чувствовала еще больший стыд, чем прежде, но теперь уж ей было стыдно не бедности. Она уже не замечала, что на ней нет высокой шляпы и модной кофточки. Шла она по улице, плевала кровью, и каждый красный плевок говорил ей об ее жизни, нехорошей, тяжелой жизни, о тех оскорблениях, какие она переносила и еще будет переносить завтра, через неделю, через год - всю жизнь, до самой смерти... - О, как это страшно! - шептала она. - Как ужасно, боже мой! Впрочем, на другой день она уже была в "Ренессансе" и танцевала там. На ней была новая, громадная, красная шляпа, новая модная кофточка и туфли бронзового цвета. И ужином угощал ее молодой купец, приезжий из Казани.

Ответов - 78, стр: 1 2 3 4 All

soave: Маркиза, вы об этой рецензии говорили? Рассказ построен, по замечанию Шкловского, «на двойственности положения людей» или, по более поздней формулировке, «на двойственности восприятия человеком самого себя, на разнице между Вандой и Настей, определяемой платьем, на разнице между дантистом Финкелем и „знакомым мужчиной"». Шмид B. Нарратология По-моему, разница в самовосприятии Ванды-Насти определялась не только платьем, но и всем "небывалым для нее положением: без приюта и без копейки денег", и необходимостью находиться в непривычной роли просительницы. А вообще трудно поспорить со Шмидом: "гетероперсональное сходство изоперсональных контрастов" налицо. ))

Яблонька: Ну, да, ссылаясь на В.Шкловского, В.Шмид писал именно вот про эту "двойственность восприятия самого себя". Вы в самую точку! Именно это меня как-то... взволновало! soave пишет: на разнице между Вандой и Настей, определяемой платьем Но вот тут я все же не совсем согласна с этой, извините, мужской точкой зрения. Не, я не феминистка, конечно, но все же, по-моему, тут речь должна идти о Ванде как об "имидже" Настасьи Канавкиной - вот! soave пишет: трудно поспорить со Шмидом А мы его обхихикаем!

Яблонька: Когда Вольф Шмид назвал этот рассказ Чехова "горькой юмореской", меня это определение впечатлило Горькой - да! Но отчего же юмореской? Мб, кто-то понял и мне подскажет


soave: Яблонька пишет: Но отчего же юмореской? Ну, я думаю, это относится к анекдотическому легкомыслию, с которым эта попрыгунья-стрекоза ведет свой эфемерный свой образ жизни. И не способна его изменить. Хотя у Чехова явного иронизирования над героиней нет, он весьма сдержан, и лишь описывает события. Но очень выразительно! Трогательно эта Ванда делает вывод о "доброте" Финкеля из эпизода в ресторане, когда он благодушно отнесся к тому, что она вылила пиво ему на голову. Даже странно для дамы с ее опытом. Наверное, очень молодая. )

Яблонька: soave пишет: Ванда делает вывод о "доброте" Финкеля из эпизода в ресторане О!... Ценное наблюдение. Я об этом даже и не подумала... Я не подумала, что Ванда считает Финкеля "добрым". Но что трогательного в этой ее ошибке - я, увы, не поняла все равно!

soave: Яблонька пишет: Но что трогательного в этой ее ошибке - я, увы, не поняла все равно! Становится ее жалко, такую наивную, такую беззащитную.

Яблонька: Яблонька пишет: За эти деньги не купишь ни модной, короткой кофточки, ни высокой шляпы, ни туфель бронзового цвета, а без этих вещей она чувствовала себя точно голой. У нас в Литстудии есть одна поэтесса - Наталья Орлова (хочу ей позвонить, записать некоторые ее стихи и поместить здесь, на форуме, тк компьютера у нее нет). Так вот - она не приходит на встречи Литстудии (ни разу не была), тк ей "нечего надеть". Вообще тема "нечего надеть" - это очень интересная проблема Пожалуй, это и в самом деле юмореска - по-моему, Чехов решил осмеять нас, женщин, за то, что нам то и дело "нечего надеть"

Яблонька: За что-то ведь жалко героиню рассказа Непонятно - за что? Мб, в ней узнаем себя?

Яблонька: Надо мне будет попытаться разобраться, что такое юмореска как жанр и чем отличается от анекдота. Пока что думаю, что, мб, это такая разновидность сюррреализма. Вот, с одной стороны, то, что описал Чехов, может быть в реальности, но, с другой стороны, пишет он вещи нереальные совершенно - чистой воды сюрр!

Яблонька: Посмотрела по словарю - ничего такого особо содержательного пока что не обнаружила. Юмореска - это юмористическая миниатюра в прозе или стихах А вот про анекдот уже интересно Анекдот - короткий по содержанию и сжатый в изложении рассказ о замечательном или забавном случае Получается, что этот рассказ Чехова похож на анекдот! И потому как-то так... сюрреалистичен отчасти. Процитирую Вольфа Шмида: Проститутка Ванда находится после выхода из больницы в небывалом для нее положении - без приюта и без копейки денег. Я решила найти сам рассказ и сверить, что у Шмида, что у Чехова. Что ж... Шмид достаточно близок к тексту Чехов пишет: почетная гражданка Настасья Канавкина, выписавшись из больницы, очутилась в положении, в каком она раньше никогда не бывала: без приюта и без копейки денег. Ну, почему гражданка "почетная"? Почему положение "небывалое"? Фантастическая (анекдотическая) ситуация. Ну, вот то ли плохое отношение у этих мужчин к женщинам, то ли что-то еще

Яблонька: soave пишет: я думаю, это относится к анекдотическому легкомыслию Все же я думаю, это жанр такой - анекдот, а не легкомыслие анекдотическое То есть... Вы думаете, что это рассказ о легкомыслии? А я вот у Вольфа Шмида вычитала, что Чехов часто писал о несостоявшемся прозрении - для меня это показалось важно.

soave: Яблонька пишет: Ну, почему гражданка "почетная"? Почётные граждане — особый привилегированный класс городских обывателей. Историческим предшественником почётного гражданства являлось сословие именитых граждан, выделенное Екатериной II в Жалованной грамоте 1785 года из состава городских обывателей. Они были свободны от телесного наказания; им дозволялось иметь сады, загородные дворы, ездить в карете парою и четвернею, не запрещалось заводить и содержать фабрики, заводы, всякие морские и речные суда. И т.д. http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%BE%D1%87%D1%91%D1%82%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%B3%D1%80%D0%B0%D0%B6%D0%B4%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%BD Яблонька пишет: Вы думаете, что это рассказ о легкомыслии? Не, я думаю, рассказ о "переодевании", ой, тьфу, то есть о смене образа самого себя, других, причем в трагическую сторону, и связанных с этим чувствах. А легкомыслие, образ жизни героини это фон, на котором происходит главная сцена, тот круг, за пределы которого она не смогла выйти вследствие того, что прозрение не состоялось.

Яблонька: soave пишет: Они были свободны от телесного наказания Спасибо! Звучит загадочно! soave пишет: прозрение не состоялось Получается, что ей, Ванде, "и так хорошо". Зачем ей какие-то трагические прозрения? Куда бы она с ними? Еще я подумала, что это ведь очень тонко - у персонажа не наступает прозрение, но оно наступает у читателя. Этим напомнило Шпулькину пьесу "Добрый, Злой и Гадкий". Там у Доброго прозрение так и не наступило

soave: Яблонька пишет: у персонажа не наступает прозрение, но оно наступает у читателя. Маркиза, у вас после прочтения данного рассказа прозрение наступило? Поздравляю. ))

soave: Яблонька пишет: Все же я думаю, это жанр такой - анекдот, а не легкомыслие анекдотическое Ну хорошо, жанр. А что составляет содержание этого анекдота в рассказе? Комичного в нем что? И, кстати, не вижу ничего нереалистичного ни в одной детали рассказа. Изложены события сюррно, это да, а что нереалистичного?

Яблонька: soave пишет: Изложены события сюррно, это да, а что нереалистичного? Эх... Ну, вот тогда надо дать определение, что такое реализм и что такое сюрреализм Изложены события, по-моему, нормально - композиция юморески безупречна. Но! Чехов пишет: очутилась в положении, в каком она раньше никогда не бывала: без приюта и без копейки денег. Это реально? С точки зрения реальной жизни (а не реализма в литературе). Мне вот не удалось представить себе реальную жизни Ванды (Настасьи Канавкиной) до больницы. Само слово "приют" - это как?? Какой-такой "приют"? Почему оказалась в б-це (впервые в жизни)? Куда за это время подевался "приют" и прежний гардероб? Откуда образовался вновь "приют" и "подходящий" гардероб после посещения стоматолога? Вот сцена посещения Канавкиной стоматолога - вполне реалистична (а главное - тонкий психологизм!), а вот все остальное в рассказе... (по-моему) - "ни в какие ворота"

soave: Яблонька пишет: очутилась в положении, в каком она раньше никогда не бывала: без приюта и без копейки денег. Это реально? Вполне. Жила себе Ванда на съемной квартире, задолжала, хозяин квартиры угрожал выселением, требовал уплатить, Ванда обещала, а вместо этого взяла и угодила в больницу, будучи в тот момент в простом платье и туфлях. И ее немногочисленное имущество перешло хозяину, в счет уплаты долга. Например, так. А можно и другии версии придумать, тоже правдоподобные. Чехов опускает подробности, и именно это придает повествованию нереальный, сюрреалистический характер, как будто Ванда существует в каком-то другом пространстве. Яблонька пишет: Вот сцена посещения Канавкиной стоматолога - вполне реалистична (а главное - тонкий психологизм!) О, да. Яблонька пишет: по-моему, тут речь должна идти о Ванде как об "имидже" Настасьи Канавкиной - вот! А по-моему, наоборот. Ванда "настоящая", а не Настя Канавкина. Большую часть времени она отождествляет себя с Вандой, максимальную для нее полноту жизни переживает, будучи Вандой. Так что скорее Настя Канавкина это новый, неожиданный имидж этого существа, а точнее, обе они, Ванда и Настя - его имиджи.

Яблонька: soave пишет: Вполне. Жила себе Ванда на съемной квартире, задолжала, хозяин квартиры угрожал выселением, требовал уплатить, Ванда обещала, а вместо этого взяла и угодила в больницу, будучи в тот момент в простом платье и туфлях. И ее немногочисленное имущество перешло хозяину, в счет уплаты долга. Например, так. Здорово! Я ни за что бы не догадалась... soave пишет: Чехов опускает подробности, и именно это придает повествованию нереальный, сюрреалистический характер, как будто Ванда существует в каком-то другом пространстве. О!.. Вот про это я еще скажу - у меня есть версии Вот это мне как раз оказалось в итоге "понятнее", чем та вполне реальная версия, которую Вы предположили.

soave: О ЖЕНЩИНАХ Женщина с самого сотворения мира считается существом вредным и злокачественным. Она стоит на таком низком уровне физического, нравственного и умственного развития, что судить ее и зубоскалить над ее недостатками считает себя вправе всякий, даже лишенный всех прав прохвост и сморкающийся в чужие платки губошлеп. Анатомическое строение ее стоит ниже всякой критики. Когда какой-нибудь солидный отец семейства видит изображение женщины "о натюрель", то всегда брезгливо морщится и сплевывает в сторону. Иметь подобные изображения на виду, а не в столе или у себя в кармане, считается моветонством. Мужчина гораздо красивее женщины. Как бы он ни был жилист, волосат и угреват, как бы ни был красен его нос и узок лоб, он всегда снисходительно смотрит на женскую красоту и женится не иначе, как после строгого выбора. Нет того Квазимодо, который не был бы глубоко убежден, что парой ему может быть только красивая женщина. Один отставной поручик, обокравший тещу и щеголявший в жениных полусапожках, уверял, что если человек произошел от обезьяны, то сначала от этого животного произошла женщина, а потом уж мужчина. Титулярный советник Слюнкин, от которого жена запирала водку, часто говаривал: "Самое ехидное насекомое в свете есть женский пол". Ум женщины никуда не годится. У нее волос долог, но ум короток; у мужчины же наоборот. С женщиной нельзя потолковать ни о политике, ни о состоянии курса, ни о чиншевиках. В то время, когда гимназист III класса решает уже мировые задачи, а коллежские регистраторы изучают книгу "30000 иностранных слов", умные и взрослые женщины толкуют только о модах и военных. Логика женщины вошла в поговорку. Когда какой-нибудь надворный советник Анафемский или департаментский сторож Дорофей заводят речь о Бисмарке или о пользе наук, то любо послушать их: приятно и умилительно; когда же чья-нибудь супруга, за неимением других тем, начинает говорить о детях или пьянстве мужа, то какой супруг воздержится, чтобы не воскликнуть: "Затарантила таранта! Ну, да и логика же, господи, прости ты меня грешного!" Изучать науки женщина неспособна. Это явствует уже из одного того, что для нее не заводят учебных заведений. Мужчины, даже идиот и кретин, могут не только изучать науки, но даже и занимать кафедры, но женщина - ничтожество ей имя! Она не сочиняет для продажи учебников, не читает рефератов и длинных академических речей, не ездит на казенный счет в ученые командировки и не утилизирует заграничных диссертаций. Ужасно неразвита! Творческих талантов у нее - ни капли. Не только великое и гениальное, но даже пошлое и шантажное пишется мужчинами, ей же дана от природы только способность заворачивать в творения мужчин пирожки и делать из них папильотки. Она порочна и безнравственна. От нее идет начало всех зол. В одной старинной книге сказано: "Mulier est malleus, per quem diabolus mollit et malleat universum mundum"*. Когда диаволу приходит охота учинить какую-нибудь пакость или каверзу, то он всегда норовит действовать через женщин. Вспомните, что из-за Бель Элен вспыхнула Троянская война, Мессалина совратила с пути истины не одного паиньку... Гоголь говорит, что чиновники берут взятки только потому, что на это толкают их жены. Это совершенно верно. Пропивают, в винт проигрывают и на Амалий тратят чиновники только жалованье... Имущества антрепренеров, казенных подрядчиков и секретарей теплых учреждений всегда записаны на имя жены. Распущена женщина донельзя. Каждая богатая барыня всегда окружена десятками молодых людей, жаждущих попасть к ней в альфонсы. Бедные молодые люди! Отечеству женщина не приносит никакой пользы. Она не ходит на войну, не переписывает бумаг, не строит железных дорог, а запирая от мужа графинчик с водкой, способствует уменьшению акцизных сборов. Короче, она лукава, болтлива, суетна, лжива, лицемерна, корыстолюбива, бездарна, легкомысленна, зла... Только одно и симпатично в ней, а именно то, что она производит на свет таких милых, грациозных и ужасно умных душек, как мужчины... За эту добродетель простим ей все ее грехи. Будем к ней великодушны все, даже кокотки в пиджаках и те господа, которых бьют в клубах подсвечниками по мордасам. _______________ * "Женщина это молот, которым дьявол размягчает и молотит весь мир" (лат.). текст взят с ресурса: http://az.lib.ru/c/chehow_a_p/text_0050.shtml#18

Яблонька: soave пишет: У нее волос долог, но ум короток; у мужчины же наоборот У мужчины ум ... длинный! Валерия, я уж сердилась на Чехова за то, что он так странно изобразил Ванду - столь нереально и неуважительно. И уж готова была призвать "полк феминисток" в атаку на Антона Павловича. Но!... В ключевом эпизоде ведь вовсе нет нереальности и неуважительности к бедной Настасье Канавкиной. Неуважительно и "нереально" Чехов относится только лишь к Ванде - вот что вдруг мне открылось! soave пишет: Только одно и симпатично в ней, а именно то, что она производит на свет таких милых, грациозных и ужасно умных душек, как мужчины... За эту добродетель простим ей все ее грехи. Да здравствует Алевтина Сагирова! И ее стихотворное мастерство!



полная версия страницы